Мы часто говорим об инклюзивном образовании, хоть и не всегда в полной мере понимаем, что это такое. От этого страдают дети, у которых есть дополнительные образовательные потребности. В Беларуси действует Институт инклюзивного образования. Он готовит специалистов, призванных формировать уважительное отношение к инаковости. С какими проблемами сталкиваются дети, родители и учителя при реализации принципа инклюзии в образовании? И как их решить? На тему инклюзивного образования журналист «Вместе!» поговорила с Верой Хитрюк, доктором педагогических наук, директором Института инклюзивного образования Белорусского государственного педагогического университета имени Максима Танка.
Оригинал материала опубликован на сайте «Вместе!»
– Все по-разному понимают слово «инклюзия». Его употребляют в диаметрально противоположных ситуациях. Как его понимаете вы? И что вы подразумеваете под словосочетанием «инклюзивное образование»?
– Важно ввести еще одно понятие, чтобы сопоставить их сущностно и выделить то новое, что приносит слово инклюзия в профессиональной деятельности и социальной ментальности. Это слово «интеграция». Интеграция – это объединение частей, а инклюзия – включение. С точки зрения детей с дополнительными образовательными потребностями или особенностями психофизического развития, казалось бы, это одно и то же. Глубинные процессы различаются. Объединение может носить механический характер. Мы находимся с вами в одном автобусе. Мы объединены пространственно. Я не попадаю в зону вашего, и вы не попадаете в зону моего интереса. Мы интегрированы в одном пространстве, но не оказываемся включенными. Включение предполагает восприятие друг друга как значимых для себя, равноправных и равноценных субъектов.
Инклюзия – это включение, которое предполагает создание условий,
обеспечивающих реальную реализацию реальных прав во всем.
Реальное передвижение, реальная возможность посещения театров, реальная возможность посещения того торгового центра, который мне нужен, а не который удобен или приспособлен для меня, реальное включение в образование, в профессиональную реализацию. В данном случае я говорю от лица с дополнительными образовательными потребностями или с особенностями психофизического развития, или с инвалидностью.
– Остановимся на понятии «инклюзивное образование».
– Это определение закрепилось с 1994 года в Саламанской декларации, когда речь зашла о создании условий в разных странах, которые эту декларацию подписали, подключались к ней, об обеспечении возможностей включения детей с инвалидностью в образовательный процесс. Это не просто интеграция. Я привел своего ребенка с особенностями и хочу, чтобы он учился в школе. Хорошее желание родителя. А директор говорит, что он приверженец этих же ценностей, но нет условий. Родитель считает, что школа должна их создать. Директор соглашается, но у него нет ресурсов кадровых, средовых, финансовых, методических. Государство в Конституции гарантирует право на образование всех детей без ограничений. Нигде в основном законе не говорится, что есть критерии, по которым образование не может быть организовано или не обеспечено.
Государство ответило на этот вопрос. В течение долгого времени достаточно успешно развивалось специальное образование. Специальное образование – это образование детей или лиц с особенностями психофизического развития. Это специальные детские сады, школы, группы и классы, которые открываются как специальные на территориях общеобразовательных учреждений образования. Это классы/группы интегрированного обучения и воспитания. Когда мы говорим об интеграции детей с особенностями психофизического развития, то имеем в виду, что они обучаются все же по программам специального образования либо по программам общего среднего образования, но с коррекционным компонентом.
Инклюзивное образование – это не отдельный вид образования. Сегодня в проекте новой редакции Кодекса об образовании речь не идет о дефиниции «инклюзивное образование», потому что ее очень трудно «вмонтировать» в ту терминологическую основу, которая уже создана в этом документе. Вводится понятие «принцип инклюзии в образовании», как принцип государственной политики в области образования. Это глубинный и точный процесс. Он означает, что все виды, формы образования должны отвечать этому принципу.
– Каковы механизмы и инструменты реализации принципа инклюзии в образовании?
– Тут возникают все задачи, которые ставятся, начиная от подготовки педагогических кадров, организации предметной образовательной среды, подготовки родительского сообщества к тому, что в классе могут оказаться разные дети. Это подготовка образовательной среды в расширительном понимании. Если учреждение образования, на самом деле, выстраивает свою политику и культуру на основе принципа инклюзии, то мы должны понимать, что администрация, педагогический коллектив, персонал, который вовлекается в другие процессы, поддерживающие деятельность учреждения образования, должны обладать инклюзивной культурой. Это не просто школа или детский сад для всех, это место для каждого ребенка с учетом его образовательных потребностей.
Когда мы говорим об инклюзивном образовании, то, прежде всего, думаем о детях с особенностями психофизического развития, которые испытывают трудности в обычном включении.
Лев Выготский – гений психологии, оставил наследие после себя в виде отправных точек, которые в дефектологии мы развиваем. Он говорил, что должна быть специальная школа не как отдельно созданная система для детей с особенностями, а как переходный период, когда мы попытались бы выстроить развитие ребенка в соответствии с путем нормального развития. Затем включили бы ребенка в общее социальное и образовательное пространство.
– Школа заканчивается и начинается взрослая жизнь, которая связана с профессией. Какое внимание уделяется социальному аспекту?
– Специальная школа – это добрый мирок. Он теплый и изолированный. А ребенок потом оказывается в другом мире. Не говоря уже о нормативно развивающихся людях, которые должны понимать, что есть другие люди, непохожие на нас. Они нуждаются в нашей поддержке, понимании, общении.
Плоскость образования и профессиональной деятельности не обеспечены должной преемственностью.
Трудоустройство людей с инвалидностью любой категории – проблема. Я считаю, что здесь есть точки роста у государственной системы для изучения международного опыта, для понимания того, что человеку нужен не социальный пакет, а инклюзия в реальном ее выражении, во включении их в те процессы, в которые включаемся мы все.
Здесь я говорю и о системе налогообложения предприятий, которые могут брать людей с инвалидностью на работу, и о квоте, которую государство устанавливало бы каждому предприятию как обязанность для трудоустройства людей с инвалидностью. Это дифференциация рынка труда.
Научно-технический прогресс значительно снизил для людей с инвалидностью возможности трудоустройства, потому что «выпало» неквалифицированное трудоустройство. В странах Западной Европы человек с инвалидностью в течение дня может выполнять, например, работу по копированию или сканированию. В Беларуси есть такое трудоустройство, когда работник выполнял бы две простые задачи? Нет. Это будет связано с кассовым аппаратом и его владением, с отчетностью бухгалтерской и с другими вещами, которые выходят за пределы возможных компетенций людей с инвалидностью, например, с интеллектуальной недостаточностью даже в легкой степени. У нас не обеспечены сопровождением рабочие места, на которых лица с особенностями могли бы трудоустроиться. Таким образом, для трудовой занятости людей с инвалидностью нужно создать условия: сокращение трудовых операций, сопровождение, обустройство рабочего места. Этого нет ни в культуре трудовых отношений, ни в подготовке таких кадров, ни в способе мышления руководителей.
Мы имеем подготовленных в академическом плане людей и даже подготовленных с точки зрения профессии, и неготовность рынка труда их трудоустроить и включить в трудовую занятость.
– Образовательные процессы начинаются с детских садов. Может ли воспитатель в обычном детском саду на практике следовать этому принципу?
– Сегодня сложно говорить о высоком качестве реализации этого принципа. Но эта та цель, к которой мы идем. Мы как Институт инклюзивного образования, как Белорусский государственный педагогический университет имени Максима Танка как раз эту задачу и ставим.
Мы должны подготовить сознание и мышление каждого педагога к принятию ребенка с особенностями и к пониманию того, какими базовыми компетенциями должен владеть каждый педагог, независимо от того, в каком учреждении образования он работает.
Каждый ребенок имеет свои индивидуальные особенности. Воспитатель должен научиться задавать правильные вопросы учителю-дефектологу для того, чтобы получить исчерпывающую информацию и о ребенке, и о том, какие методы и приемы работы с ним будут эффективными.
– Какие специалисты должны помогать учителю или воспитателю в построении качественного учебного процесса с детьми с дополнительными образовательными потребностями?
– Учитель-дефектолог, педагог-психолог. Есть некоторые особенности, которые проявляются, как раз в особенных образовательных потребностях психологического плана. Например, в системе внутрисемейных отношений. Не все семьи благополучны. Мы не знаем, с каким настроением приходит ребенок и чем оно вызвано. Эмоциональный фон является основой академической успешности. Ребенок хорошо учится, если у него все хорошо дома. Стигматизация, буллинг, моббинг – процессы, которые есть в каждом учреждении образования. Если ребенок стигматизирован, неважно, по какому признаку, он нуждается в психолого-педагогическом сопровождении.
Педагог-психолог должен много времени уделять наблюдению. Это не должны быть формальные меры, когда психолог пришел в класс, сел в уголок и наблюдает, анализирует. А потом подходит к педагогу-предметнику: «Нам есть, о чем поговорить».
– На опыт какой страны можно ориентироваться?
– Это может быть, например, Норвегия. Выбор педагогической профессии в этой стране осуществляется ближе к 30 годам. В Норвегии начинают получать высшее образование в 22-23 года. Молодые норвежцы медленно принимают решение, чем заниматься в профессиональной сфере. Учительская профессия – очень высокооплачиваемый труд, но конкурс на поступление в университет небольшой. Я задала вопрос: «Почему?». Ответ удивил меня своей точностью. Потому что это профессия, в которой надо думать. Думать, насколько хорошо ребенку в классе, как он продвигается академически, что препятствует в его продвижении. Учитель не может сделать замечание в присутствие еще одного ребенка. Потому что учитель этим сразу навешивает стигму на ребенка.
– Пандемия COVID-19. Насколько учреждения образования были готовы к дистанционному обучению? И возможно ли совместить инклюзивное образование с дистанционным?
– У нас пока нет инклюзивного образования, мы не могли быть готовы к тому, чего нет. Ситуация с коронавирусом касается всего мира. Никто не оказался готов. Конечно, есть потери. Любая дистанционная форма – это форма, которая удалена от педагога и межличностных отношений. При этом не следует забывать, образование – едва ли не самый важный институт социализации.
Дистанционная форма может рассматриваться как один из инструментов, который будет использоваться в экстремальных ситуациях.
Мы же решаем вопрос неисключения ребенка из образовательного процесса вообще. Я думаю, что дистанционная форма, если она единственная, снижает качество обучения. Для детей с особенностями это проблематичный момент. Но мы давно ведем разговор об использовании компьютерных технологий для детей с особенностями психофизического развития. Использование дистанционной формы организации коррекционной работы, в поддержке семьи для ребенка с особыми образовательными потребностями еще более актуально, чем для других детей. Это для нас тема и научных разработок в методическом понимании.
– Как быть с родителями? То влияние, которое они оказывают на ребенка своими высказываниями и воспитанием, неоспоримо. Как идет работа в этом направлении?
– Сейчас учитель-дефектолог обязательно работает с детьми с особенностями психофизического развития. Родитель – партнер. Мы в своей подготовке должны научиться работать с родителями, хотя это и самое сложное. С ребенком работать интересней, легче. Мы рассказываем родителям, воспитывающим детей с особенностями психофизического развития, что нужно сделать, чтобы была динамика развития ребенка, что требуется от них в поддержании режима, как нужно разговаривать с ребенком, что он должен проработать дома. Но нужно работать со всеми родителями, чтобы формировать у них культуру восприятия инаковости другого ребенка, культуру трансляции своего знания дома.
В Кодексе об образовании родители являются полноправными участниками образовательного процесса. И нам нужно их рассматривать не только как заказчиков качества образования, но и как трансляторов тех ценностей, которые мы хотим видеть в социальном сообществе. Мы предлагаем и новые формы работы с родителями. Это не монологические родительские собрания, которые посвящены чему угодно, но не теме антидискриминации, антистигматизации, психологического благополучия.
Нам надо получить нового учителя.
Нам стоит задуматься над учителем новой формации, нового мышления и отношения ко всему.
– Институт инклюзивного образования готовит учителей новой формации? Что вы для этого делаете?
– Мы делаем это вкрадчиво и осторожно. В системе образования революция – самый неприемлемый способ перестройки. Нам легче формировать уважительное отношение к инаковости учителей-дефектологов. Студент, который пришел в нашу специальность, сталкивается с ней каждый день. У него это в опыте. Мы ставим задачу переноса этого опыта на мышление, культуру, этику каждого учителя.
В прошлом году мы провели совместное заседание Совета института инклюзивного образования и Совета факультета дошкольного образования для того, чтобы рассказать им, с каким знанием мы идем, где наши точки соприкосновения, чем мы можем помочь. Мы поставили задачу создать обучающие курсы для преподавателей дошкольного образования, чтобы они наш опыт транслировали студентам.
В декабре 2020 года мы запланировали такой совет с факультетом начального образования. Мы хотим достучаться через преподавателей высшей школы, потому что они транслируют опыт студентам. И это тот самый случай, когда камень точит не сила удара, а ее частота.